Абреки Шамиля [СИ] - Юрий Иванов-Милюхин

— Ты меня обижаешь, — с укором воззрилась на супруга Софьюшка. — Я французская женщина и тоже отношусь к нации, всего–навсего вовремя одернутой русскими.

— Ты моя жена, — небрежно отмахнулся Дарган. — А у казацких жен национальностей не бывает.

— Но этому бриллианту место в роскошных королевских покоях, — с растерянной улыбкой произнесла женщина. — Я считаю, что нам лучше избавиться от всех наших драгоценностей, тем более, что абреки прознали про это и мы уже заплатили за них кровавую цену. Разбойники никогда теперь не оставят нас в покое, ты это понимаешь?

— Мы еще посмотрим, кто кого оставит живым и кого первым пустят в распыл. В тот раз из горцев никто не ушел, — вконец набычился атаман. — И кровника Мусу, этого вонючего наводчика, ждет то же самое.

— Хорошо, Дарган, бог с ним, с остальным золотом, но сейчас я умоляю тебя быть благоразумным. Сокровищу, что у тебя в руках, нет цены. Оно должно радовать взоры всех людей на земле.

— Значит, не пришло ему ишо время, — сказал как отрезал казак.

Глава четвертая

Солнце перестало бежать по небосклону по прямой линии, оно начало скатываться к горизонту по наклонной плоскости и заметно краснеть. Скакавший по пыльной дороге всадник на сером в яблоках рысаке выскочил на пригорок, огляделся вокруг и, потянув за уздечку, завернул коня в небольшую березовую рощу сбоку дороги. Холеный скакун всхрапнул, норовисто тряхнул выгнутой шеей, но воли хозяина ослушаться не посмел. Задевая ветви деревьев широкополой шляпой, кавалер проехал на крохотную полянку, спрыгнул с седла в высокую траву. Городок Обревиль, в который он спешил, отстоял от этого места не далее, чем в полтора лье и требовалось привести спутанный в голове клубок мыслей в разумный порядок. Накрутив конец уздечки на один из толстых суков, Буало — а это был он — снял притороченную сзади седла сумку с дорожными вещами, бросив ее под основание дерева, прилег на траву сам. Одет он был по прежнему в кожаную безрукавку с рубашкой под ней, с отложным воротником и широкими рукавами, в свободного покроя брюки, заправленные в ботфорты с отворотами. На шее золотым ручейком так–же переливалась массивная цепь, а на среднем пальце левой руки играл радугой бриллиантовый перстень. Но теперь к шпаге и дуэльному пистолету за широким кожаным поясом прибавился еще один армейский пистолет, а сбоку седла виднелось дуло притороченной к нему винтовки. Племянник месье де Ростиньяка, из дворца которого он отправился в опасный путь ранним утром вчерашнего дня, и представить не мог, что почти тридцать лет назад на этом месте под этим самым деревом отдыхали его дальняя родственница мадемуазель Софи д, Люссон со своим названным мужем, терским казаком Дарганом Даргановым. Тогда маленькую головку девушки, точно так–же, как сейчас его голову, разламывали беспокойные мысли о том, как встретит ее господин де Месмезон, которого она собралась навестить втайне от суженного, чтобы передать принадлежащие Франции церковные реликвии. И точно так–же она видела лишь один выход — ехать только вперед, чтобы ни ждало ее там, впереди, за очередным сюрприром вечной спутницы странников — надежды.

Прошло немало времени, пока Буало пришел к разумному, как ему показалось, решению, он подумал о том, что не стоит разыгрывать из себя знающего все наперед идиота, а следует признаться в своих планах и попросить помощи дальнего родственника во всем. Если понадобится, то даже в невозможном, несмотря на то, что месье де Месмезон был связан с их фамилией такими призрачными узами, что о существовании друг друга они подозревали постольку–поскольку. Но теперь, после принятого решения, данное обстоятельство не играло никакой роли. Вскочив на ноги, путник забросил поклажу на спину жеребца, взяв его под уздцы, повел из рощи на близкую дорогу, затем взобрался в седло и дал шпоры под бока. Скакун взбрыкнул длинными ногами и пошел отмерять расстояние, уверенно набирая скорость.

Возле двухэтажного особняка, выстроенного в стиле барокко, кавалер остановился, внимательно вчитался в прибитую сбоку двери медную табличку, гласящую о том, что в этом доме проживает мэр Обревиля месье де Месмезон. Привязав лошадь к коновязи, он поднялся по ступенькам и дернул за шнурок от серебряного колокольчика. На пороге тут–же объявился старый консьерж в мундире с позументами:

— Что вам надо, месье? — пристально вглядываясь в посетителя, старческим голосом вопросил он. — Если вы пожаловали на прием, то должен вас разочаровать — сегодня не приемный день, да и время, простите, даже не послеобеденное.

— Скажи своему хозяину, что приехал его дальний родственник из династии де Ростиньяк, — не смутившись отказом, выставил ногу вперед кавалер. — И что герцог Буало де Ростиньяк даже в этот неурочный час все равно просит аудиенции.

— Прошу прощения, месье Буало, я немедленно доложу господину де Месмезону о вашей просьбе.

Привратник резво попятился назад, не забыв закрыть за собой дубовую дверь. Но ждать пришлось недолго, через несколько моментов на пороге дома объявился сам хозяин хоромов. Это был немного огрузневший господин с отвисающими брыдлами на бритых щеках, в пышном, расшитом золотым орнаментом, восточном бархатном халате и в мягких тапочках на босу ногу. Видно было, что когда о визите его не предупреждали заранее, он не соблюдал никаких субординаций, тем самым показывая свой независимый характер. Окинув кавалера, продолжавшего стоять у порога, изучающим взглядом, месье де Месмезон с интересом спросил:

— Молодой человек, вы назвались моим дальним родственником из династии де Ростиньяк. Мой консьерж вас правильно понял?

— Именно так, господин де Месмезон, я Буало, племянник месье де Ростиньяка, мэра города в ста пятидесяти английских милях от вашего дома.

— Я знаю этого человека, хотя встречался с ним всего несколько раз, — хозяин особняка еще пристальнее всмотрелся в лицо посетителя, добавил. — И герцог по линии матери действительно является моим родственником в весьма далеком колене. Веке в семнадцатом ветви нашего генеалогического древа решили пустить каждая свои корни, а разъединившись, наши предки постепенно охладели друг к другу.

— Я в курсе семейных расхождений. Простите, граф Анри де Месмезон, тогда не будем терять времени даром. У меня к вам серьезное дело, — не стал Буало акцентировать дальше внимание на родословной.

— Если дело того заслуживает, почему бы им не заинтересоваться, — глубокомысленно изрек господин. — Прошу вас пройти в мой кабинет.

В просторном промещении давно сгустился сумрак. Лакей зажег свечи в медных по стенам канделябрах, осторожно прикрыл за собой дверь, а сидящие по обе стороны массивного орехового стола собеседники продолжали обсуждать заинтриговавшую обоих тему. Несколько раз в кабинет пыталась заглянуть миловидная в возрасте женщина с высокой прической и в платье из бордового бархата с рубиновой брошью на груди — жена хозяина особняка, но тот давал понять, что вопрос решается весьма серьезный и освободится он не скоро. Наконец, когда в широкое окно заглянула круглая луна, господин де Месмезон скользнул широкими рукавами халата по столу и спрятал холеные руки в карманах. На его изборожденном глубокими морщинами лице с крупными волевыми губами обозначилась одобрительная улыбка: